Ракушка

На эту пару обратили внимание все: администраторы на ресепшен, горничные на отделении, врачи и акушерки. И дело было не в том, что пара была по возрасту из числа «позднеродящих» — к этому все уже давно привыкли. Ведь каждый год приносил новые «рекорды» «взрослых» родителей. Также не удивляло, что пара ни на минуту не расставалась: вместе входили в кабинеты врачей, вместе вслушивались в их ответы, и в кафе «Уставших пап» муж, даже не спросив у жены, попросил два травяных чая. Хотя мужчины почти всегда предпочитали кофе. Было видно, что эти супруги вместе давно, что они досконально изучили привычки и характеры друг друга, научились «читать мысли по глазам», а эмоции выражать движением уголков губ. Для роддома такие пары, повторю, бывали не редкость. Люди, поженившись в юности, воспитав детей, но не растеряв остроту чувств, с радостью встречали появление ребенка и в 35, и в 45 лет. И заботясь о своих «кровиночках» и женах, мужья спешили привести их в наш роддом. К хорошим специалистам, в удобные условия для матери и ребенка. Но эта пара удивила всех другим. Женщина и мужчина не выпускали из рук небольшую розово-белую ракушку. Держали ее по очереди на коленях, несли, прижав к груди, гладили ладонями. И еще что-то говорили ей. Да-да, говорили, нашептывали, доверяли, рассказывали.

Ну, к амулетам, талисманам разного рода — от золотых подвесок до плюшевых мишек все давно привыкли. Женщины, украдкой целующие свой нательный крестик и читающие молитвы пред тем, как войти в кабинет врача, тоже никого не удивляли, а скорее радовали. Фотографии уже родившихся детей, которым предстояло стать старшими братьями и сестрами, мамы рассматривали вместе с врачами. Все это, повторюсь, воспринималось в порядке вещей, но ракушка! Да еще, с которой разговаривают! Но и этот эпизод вскоре стерся бы из памяти, если б не встреча в кабинете главврача нескольких лиц: начмеда и врача-репродуктолога.

Вот тут-то и выяснилось, что женщина еще не беременна, а к нам обратилась, как к «суду последней инстанции», чтобы выяснить для себя, может ли она иметь ребенка. Пухлая папка анализов и результатов обследований за прошлые годы и совсем недавних делали приговор окончательным и безжалостным — не может. Имеющееся у нее даже не заболевание, нет, а небольшое хромосомное отклонение, просто перечеркивало все усилия врачей, достижения медицины, горячее желание супругов... Да, подобное явление встречается крайне редко, но шансов паре на появление ребенка не оставляет никаких. Ни одного. И современная медицина не знает выхода из этого тупика. Но знает описание нескольких случаев, когда дети рождались. Однако серьезно эти случаи никем из врачей не воспринимались, так как уж очень они были единичны и необъяснимы. Об этом еще раз напомнил собравшимся начмед и закрыл папку с результатами обследований. «Мы не можем обещать чуда», — сказал он. «Среди нас есть профессионалы высокого класса, но мы не волшебники, верно?» — обратился он к врачу-репродуктологу. В этой ситуации могло помочь только чудо и все понимали это. Но сказать «нет» или «никогда» — в стенах роддома очень-очень трудно. Все молчали. Главврач попросил пригласить пару зайти в кабинет.

И вот они сидят за столом, как все предыдущие дни в роддоме, рядом, чуть касаясь друг друга плечами. На лицах нет тревоги, испуга, даже нет следов волнения. Просто двое людей сидят рядом, а перед ними на столе лежит ракушка, которую они слегка гладят кончиками пальцев. В кабинете тишина. Главврач приготовился начать нелегкий для всех разговор. И вдруг, мужчина, обращаясь сразу ко всем, спросил: «А вы знаете, что такое встречный прилив?» Никто из присутствующих не понял вопроса и даже не поняли, что вопрос относится к ним, поэтому тишину никто не нарушил. Мужчина продолжал: «Это случайное явление возникает в океане, когда огромные массы воды встречаются почти у берега и создают волну огромной силы. Выплыть из этой волны невозможно, нереально просто. А я выплыл, выплыл не один. Так получилось, такое вот чудо!» Мужчина замолчал, словно споткнулся, а жена продолжила рассказ, начав сначала.

Мой муж увлекается дайвингом. Не год, и не пять лет, а ныряет уже лет двадцать. Занятие это не из дешевых, но мы оба давно уже неплохо зарабатываем и муж не пропускает ни одного лета, ни в одном полушарии Земли. Этой зимой мы не в первый раз побывали на побережье Австралии. Нам не нужны инструкторы, гостиницы. Я неплохо знаю английский, муж свободно общается на французском и испанском, поэтому мы оставались в крохотной деревушке, все население которой состояло из аборигенов. Из европейцев были только мы, местный врач и полицейский. Народ нас окружал дружелюбный, простой. Каждое утро к нашему бунгало приносили цветы, фрукты — знак гостеприимства. Среди аборигенов очень сильны местные верования, они почитают водную стихию, огонь, ветер. Мы часто видели, как по вечерам в океан уплывали плотики, увитые цветами, на которых горели зажженные свечи. Это местные жители благодарили океан за удачный улов и хорошую погоду. В один из дней муж, почувствовав легкое недомогание, решил не спускаться под воду. Мы сидели на открытой веранде бунгало и наблюдали за местными жителями. Они вели себя очень странно. Женщины столпились на берегу и отчаянно махали руками, как будто призывали кого-то из океанской дали. Дети, прижимались к матерям и плакали, старики сидели на берегу и что-то бормотали, раскачиваясь из стороны в сторону, они молились. Подошедший полицейский объяснил нам, что погода скоро резко изменится. А еще он сказал, что местные старожилы очень боятся приближения явления, которое мы называем «встречный прилив». Я взглянула на мужа и увидела в его глазах страх. «Нам что-то угрожает?» — спросила я. — «Не волнуйся, мы далеко от линии прилива. Ну, может быть, шум моря будет очень сильным или начнется ливень. Страшно не это. Я боюсь за людей, что утром на легких лодках ушли в море. Если через полчаса они не причалят к берегу, волны сотрут их в порошок, у берега будет не спастись!» «Смотрите! — воскликнул полицейский, — они возвращаются»! Мы повернули головы и увидали целый караван лодчонок, словно стайка птиц, спешащих к берегу. Женщины подбежали к кромке воды, ребятишки подхватили кучу брызг у берега, лица стариков посветлели. Рыбаки вытянули свои лодки на берег и отнесли их на безопасное расстояние. Ветер усиливался, небо нахмурилось, но люди испытали облегчение. Вдруг крик, идущий из самого сердца человека, заставил нас обернуться. На берегу океана, к лицу зарождающейся бурей, стояла женщина, к ее ногам прижималась маленькая девочка. «Ее муж и сын не вернулись» — пояснил нам полицейский, и добавил: «встречный прилив, такое бывает». «Дальше я помню фрагментарно», — продолжала женщина. Муж побежал в бунгало и вернулся в костюме для подводного плавания, с аквалангом. Местные жители толпились на берегу и напевали какой-то ритмичный мотив, они молились. Муж, что-то спросив у местных, обернулся ко мне и ободряюще улыбнулся. «Там ребенок, — сказал он, — мальчик 10-ти лет. Что бы ни случилось, он должен жить». И повторил еще раз: «Там ребенок». Я слабо улыбнулась в ответ сквозь слезы. Муж скрылся за пеленой начавшегося дождя. Я подошла к людям, стоящим на берегу, многие из них не поднимали на меня глаз. Решение моего мужа казалось им безрассудным, но я, как никто другой, понимала его решение. Жизнь ребенка для каждого из нас была высшей мерой ценности на земле. Я не заметила, как вокруг меня образовалось кольцо из местных жителей, и, только спустя несколько минут, я увидела рядом с собой женщину с девочкой — жену и сестру не вернувшихся рыбаков. Женщина протянула мне руку, я подала ей свою и она повела меня к домам в деревне. На полпути, словно вынырнув из-за завесы дождя, перед нами предстал старик, весь украшенный татуировками и бусами из диковинных кораллов. Это был местный колдун-шаман — человек очень уважаемый местными жителями. Я его видела второй раз за время наших пяти приездов на побережье. Женщина сложила руки на груди и что-то быстро-быстро начала говорить ему. Он жестом заставил ее замолчать и протянул ей ракушку. Женщина и девочка упали ниц прямо на мокрый песок. Колдун с силой вложил раковину мне в руку, что-то гневно проговорил и скрылся в полосах ливня. «Вам надо молиться», — послышался голос одного из местных на ломаном английском, — «Много-много молиться!» «А как?» — спросила я. «Я не умею, не знаю как». «Всем сердцем», — ответил абориген, и мы остались одни. Я посмотрела на женщину — она продолжала плакать. Я взглянула на раковину у меня в руках. Причудливый изгиб створок напоминал рисунок ушной раковины, а молочно-розовый цвет — нежную кожу ребенка. «Ребенок», — пронеслось в моем мозгу. Там, в океане, на утлой лодочке, маленький мальчик и его отец, не знающий, чем помочь сыну. И мой муж, если еще жив, пытается спасти их. Я поднесла раковину к губам и зашептала самые сокровенные и нужные слова. Сколько я стояла под дождем — не помню. Кто-то тронул меня за плечо, и я побрела к берегу, туда же устремилось все население деревушки. Я увидела на берегу три тела, доктор хлопотал над ними. «Живы! Все трое!» — закричал он, увидев меня. Я опустилась на песок, бережно прижав к груди раковину. Местные жители принесли импровизированные носилки и понесли всех троих к нашему бунгало. Доктор подошел ко мне, протянул руку, помогая подняться. И вдруг отдернул ее. «Где Вы это взяли? Откуда это у Вас?» — он указывал на ракушку. «Мне дал ее местный колдун или шаман, сама не знаю, как его назвать», — сказала я. Удивление доктора нарастало. «Сам дал?» «Да, просто вложил мне в руки и ушел». Доктор быстро и сбивчиво объяснил, что эта раковина — древний тотем рода, хранительница всего селения. Она постоянно находится в хижине старейшины (а не колдуна или шамана, как «окрестила» его я). И выносится только в полнолуние, чтобы побыть в океанской воде, дарующей ей этот чудесный оттенок. И только в моменты тяжелейших испытаний жителям деревни дают возможность сказать в раковину самое сокровенное, попросить исполнить желание.

Наступило утро. На небе сияло солнце, множественные синяки и ссадины были смазаны йодом, нога рыбака покоилась в гипсе. Я не стала расспрашивать мужа, каких усилий стоило ему спасти двух человек, как он сумел противостоять силе двух приливов, спешащих в двух разных направлениях. Скажу только, что когда мы уезжали, нас провожала вся деревня, было много цветов и фруктов, улыбок и объятий. Старейшина протянул раковину моему мужу. Тот, зная ее историю, просто отшатнулся. «Я не возьму, я не могу, это ваше», — бормотал он, севшим от волнения голосом. «Возьми!» — властно сказал старейшина. «Тебе есть, о чем ее попросить. Вам двоим есть, о чем попросить», — поправился он. Мы бережно взяли раковину и, не сговариваясь, обернулись к местным жителям. Они все, как один, улыбались нам. «Проси, ты умеешь просить», — сказала мне жена рыбака, с которой мы провели самую страшную ночь в моей жизни, стоя под непрерывными струями дождя. Я улыбнулась ей, всем-всем людям, и мы уехали...

«Знаете, давайте просто попробуем. Анализы сданы, все обследования выполнены. Мы никого ни о чем не просим. Мы придем еще через месяц, в последний раз. Давайте просто попробуем», — женщина замолчала.

«Ждем вас», — сказал главврач и впервые за все время, проведенное с этой парой в кабинете, улыбнулся. Задвигались стулья, все стали прощаться, словно появилась возможность дышать полной грудью. Пара ушла.

Через пару месяцев весь родильный дом облетела весть — женщина с ракушкой — так звали ее теперь все — беременна. Теперь пара супругов ловила направленные на себя восхищенные взгляды. Но они, казалось, не замечали этого. Еще больше прежнего были они погружены друг в друга, и особой нежностью светились их взгляды. Врачи понимали, что шанс родить у этой женщины стал из нуля равен единице. Ее спрашивали, кого они ждут: мальчика или девочку, кого хотели бы иметь. Мужчина уверенно отвечал: «Обоих». А женщина добавляла: «Да, хорошо бы и дочь, и сына». И никого их слова вроде бы и не удивляли уже. Когда врач-узист после внимательного исследования сказала: «Двойня» и, когда через несколько недель подтвердила: «Мальчик и девочка», все согласно закивали. Да, конечно, они так хотели. Ракушка все долгие девять месяцев просто не сходила с рук супругов. И даже строгий начмед, больше всех ратовавший за стерильность, разрешил ее внести в родзал. Малыши родились здоровенькие, с приличным для близнецов весом. Казалось, у всего персонала родильного дома нашлось дело в это утро в выписном зале. Все хотели хоть на минутку взглянуть на мужчину и женщину, на их детей. И очень всем хотелось еще раз взглянуть на чудо-раковину и хоть издали шепнуть ей свое самое сокровенное желание.

Мужчина подошел к главврачу, тепло поблагодарил его и всех-всех сотрудников за заботу, опыт, умение и понимание. Слово «понимание» он выделил голосом особо. А затем взял из рук жены раковину и протянул ее главврачу. Тот инстинктивно спрятал руки за спину. «Нет, нет!» — воскликнул он испуганно — «Не надо, это Ваша раковина! Вспомните, что Вы пережили, Вы рисковали жизнью, Вам ее подарили! Она же Ваша!» Мужчина взял его руки и вложил раковину в ладони. «Это теперь Ваше! Мы дарим ее Вам. Подумайте, сколько женщин у Вас в роддоме смогут попросить ее о чем-то самом нужном и важном!» — вторила мужчине его жена.

«А у нас есть четыре маленьких ракушечки», — рассмеялась она, указывая на чудесные розовые ушки младенцев, смешно торчащих из-под шапочек-колпачков. «Вот в эти ушки-ракушки мы и будем теперь шептать все самое для нас главное!»

Главврач все пытался вернуть мужчине ракушку, но он отвергал все попытки. «Не волнуйтесь о нас! Вот подрастут дети, мы обязательно отправимся путешествовать и найдем себе новую заветную ракушку. Океанское побережье огромное, ракушек на всех хватит!» — убеждал он смутившегося главврача. «Но эта, она же особая!» — пытался переубедить он. «И та, другая, тоже станет особой», — вдруг, став серьезным, сказал мужчина. И добавил: «Главное — уметь просить!»

Ракушка осталась жить в родильном доме на Фурштатской и стала напоминанием всем нам о безграничной вере двух людей. Людей, щедрых духом, верных своей мечте и умеющих просить.

Попросите и Вы ракушку о том, что Вам сейчас нужнее всего. И, если услышите в ответ шум океанского прибоя, знайте — Вас слышат!